Психиатрический диагноз не исключает уголовную ответственность

Причины произошедшей на прошлой неделе трагедии в Казани, где в результате стрельбы в школе погибли девять человек, еще предстоит выяснить. В Следственном комитете уже сообщили, что обвиняемому Ильназу Галявиеву предстоит психолого-психиатрическая экспертиза. Это стандартная процедура, которая поможет определить, был ли молодой человек на момент совершения преступления вменяемым. В случае невменяемости суд может признать человека виновным, но уголовной ответственности он не понесет — преступника ждет принудительное лечение.

В Российской Федерации реальным сроком закончились только три из десяти известных нападений на школы (не считая теракта в Беслане), исход еще трех — самоубийство нападавших. Остальные были судом приговорены к принудительным мерам медицинского характера — лечению в психиатрической клинике. Мы поговорили с врачами и адвокатом, чтобы разобраться, почему схожие на первый взгляд преступления приводят к разным приговорам.

Первым смертельным нападением на школу в Российской Федерации принято считать события 2014 года в Отрадном — десятиклассник Сергей Гордеев пришел в школу вооруженным, убил учителя и взял в заложники одноклассников. Вторым погибшим стал один из сотрудников полиции, прибывших на место происшествия. После психолого-психиатрической экспертизы «Известия» писали о том, что подростку диагностировали параноидную шизофрению. Однако даже при наличии такого диагноза его могли признать вменяемым.

— Даже страдая каким-то расстройством, человек может быть вменяемым, потому что отвечал за свои действия, — говорит психиатр Артём Гилев. — Если человек действовал, например, под руководством голосов. Когда ему голос бога или сатаны приказал: «Убей». И он пошел и сделал, убил. Здесь, естественно, человек не мог отвечать за свои действия и руководить ими, потому что он находился в состоянии психоза. А если у человека какое-то расстройство личности и он кого-то убил, потому что-то ему не понравилось, хотелось выместить свою злобу, но при этом он понимал, что убивать нельзя, что это живой человек и это деяние наказуемо. То есть человек мог отвечать за свои действия и руководить ими, но не стал.

Медицинское заключение не является единственной основой для судебного решения. Данные экспертизы учитываются в совокупности с другими доказательствами.

— Даже если экспертиза показала, что человек был невменяемым, суд решает, какое доказательство какую силу имеет. — И по совокупности оценки доказательств выносится приговор, оправдательный или обвинительный, более строгий или более мягкий. Суд может не учесть экспертизу, может назначить дополнительную экспертизу, может допросить экспертов.

Предсказать, какое заключение будет получено по результатам экспертизы, невозможно: комиссия приходит к тому или иному выводу не только на основании осмотра, но и на основании документов, свидетельских показаний, всего, что предоставили психиатрам органы следствия и суд. Если это стационарная экспертиза, то обвиняемого наблюдают в больнице в течение месяца. Таким образом подтвердить или опровергнуть решение экспертов может только новая экспертиза, которая получит те же или более широкие данные.

— Почему экспертиза выносит те или иные решения — за коллег я не могу сказать. Если мы начнем предполагать, что то или иное решение было принято в силу каких-то причин, не совсем связанных с экспертизой, — это будет мнение диванного эксперта, а не специалиста, потому что я не участвовал в этих экспертизах, — говорит врач-психиатр, автора проекта «Найди своего психиатра» Максим Малявин. — А если бы участвовал, то не мог бы сказать, чем мотивировано решение, по соображениям тайны следствия и медицинской тайны. Решение поддерживается или не поддерживается судом — суд может не согласиться, отправить на другую экспертизу, если она не удовлетворит суд по каким-то причинам.

Адвокат пострадавших во время нападения на школу в Отрадном Игорь Трунов настаивал на вменяемости подсудимого, однако после всех апелляций суд постановил освободить Гордеева от ответственности и поместить в психиатрическую больницу. Последнее решение суда после всех апелляций было в 2016 году, а в 2017 году Гордеев вернулся домой — перевели на амбулаторное лечение. По закону нет конкретного срока, который человек должен провести в больнице в случае принудительного лечения. «Это в случае уголовной ответственности человека наказывают на столько-то лет, а срок лечения зависит от того, насколько оно успешно проходит» Максим Малявин, врач-психиатр

— Критерием к тому, чтобы сменить режим принудительного лечения (например, со стационарного на амбулаторное. — Прим. ред.) или прекратить его, является факт наличия критики к совершенному поступку и текущему состоянию, ухудшение или улучшение, интермиссия, ремиссия или выздоровление, — говорит психиатр Максим Малявин. — Если критика появляется, состояние стабилизируется и, предположительно, надолго, тогда думают: сменить ему спецбольницу на общую или стационарное принудительное лечение на амбулаторное. Обязательно проводится так называемая КР ВПЛ — комиссия по решению вопросов принудительного лечения.

Такая комиссия созывается несколько раз в год по каждому человеку, который находится на принудительном лечении. Если врачи видят, что можно менять режим или выписывать, — они выносят решение, протоколируют, отправляют в суд. Суд утверждает или отказывает.

— Раньше, если человек убил, да еще с какими-то отягчающими в силу своей болезни, проще говоря, про него можно было забыть, он мог быть переведен из спецбольницы в обычную, но находился бы там хотя бы на десяток лет, — говорит Малявин. — Сейчас мы видим ситуацию, что человек кого-то убил, пять лет проходит — его уже выписали. Бывало и такое, что год проходило лечение! С одной стороны, если формально — вроде бы всё сходится, а с другой — должен быть и воспитательный момент.

Когда человека переводят на амбулаторное лечение, врачи за ним продолжают наблюдать. В любой момент проходящий принудительное лечение может снова оказаться в стационаре, если врач увидит ухудшение и решит, что он опасен.

— Тут уже никакие отговорки не действуют: если больной не появляется, то доктор может обратиться в полицию, чтобы его доставили на прием, может поставить вопрос о смене режима принудительного лечения, — говорит Малявин. — Но всегда остается момент: если мы человека отпустили — он может потеряться. Может у полиции не быть нужных ресурсов вовремя. А из больницы, извините, медсестру к такому больному не отправишь — у нас нет столько лишних медсестер.

Переведенный на амбулаторное лечение в 2017 году Гордеев сейчас снова находится в стационаре после того, как в 2020 году пострадавшая сторона подала жалобу в прокуратуру с требованием проверить законность этого решения. Об этом сообщил Сети городских порталов адвокат пострадавших в той трагедии Игорь Трунов. Он, впрочем, продолжает считать, что Сергей Гордеев должен был отбывать наказание в колонии.

— Наблюдения в стационаре подтверждают нашу версию, что в момент совершения преступления он был вменяемым, — говорит Трунов. — Он может быть больным, но ключевой вопрос: в момент совершения преступления он понимал, что делал, или не понимал. Больной, который понимает, что он делает, несет ответственность. Мы настаивали на том, что, несмотря на диагноз, он отдает себе отчет в том, что происходит.

Ссылаясь на заключения врачей, Игорь Трунов говорит, что при оценке своих действий сейчас молодой человек жалости и осознания не испытывает, может объяснить свою мотивацию, а раскаяние его носит формальный характер. Адвокат убежден, что Гордеев неоправданно смог уйти от ответственности — свои действия он осознавал и невменяемым его считать нельзя.

Что касается обвиняемого по казанскому делу Ильназа Галявиева, то сейчас известно лишь, что на учетах у врачей — психиатра и нарколога — он не состоял, а в день нападения, по данным экспертизы, не находился под действием алкоголя или наркотиков. Следователи упоминали, что ранее ему был поставлен диагноз, свидетельствующий о заболевании головного мозга, однако не уточняли, какой именно.

В источнике