Как адвокаты заказывают музыку
Ситуация вокруг предполагаемого вымогательства у Филиппа Киркорова юристом Игорем Труновым и его доверителем Дидье Маруани €1 млн ввиду плагиата 15-летней давности выглядит нелепо со многих точек зрения. Особенно с юридической.
Каждый из фигурантов — персонаж неоднозначный и интересный по-своему. С одной стороны — популярный российский певец Филипп Киркоров и его скандально известный адвокат Александр Добровинский. С другой — всемирно известный лидер группы Space Дидье Маруани и его представитель — недавно изгнанный из адвокатского сообщества за нарушение профессиональной этики Игорь Трунов. Где-то посередине оказались представители российских властей: судья Мосгорсуда, не принявший иск против Киркорова на 75 млн руб. в связи с тем, что “данный спор подсуден районному суду, а не суду уровня субъекта федерации”, и бравые полицейские, к которым обратился господин Добровинский для защиты своего доверителя. Вокруг и рядом — на своем положенном месте — восторженная, возмущенная и внемлющая публика.
Однако для тех, кто в силу своей профессиональной деятельности знаком с нормами российского права, очевидно, что ситуация, как говорится, не стоит выеденного яйца.
Начнем с того, что 1 мая 2015 года в ст. 26 ГПК РФ была введена специальная норма, а именно часть 3. Согласно ей, Московский городской суд — единственный из региональных судов страны — уже полтора года как рассматривает иски, связанные с защитой авторских и смежных прав, в качестве суда первой инстанции. Почему об этом вдруг запамятовали в суде, мне лично непонятно. Еще более странным выглядит тот факт, что и мой коллега, адвокат Добровинский, навскидку применил общее правило о подсудности, не отслеживая, видимо, изменений процессуального закона. Он заявлял во всех интервью буквально следующее: “…Этот суд не может иметь к этому делу никакого отношения… Я понимаю, что Трунов больше не адвокат, но он же остался каким-никаким, но юристом. Этот суд иск не принял, потому что подсудности тут нет”. Таким образом, и опытный судья, и не менее опытный адвокат продемонстрировали незнание недавних изменений в ГПК. Умышленно или неосознанно — это еще вопрос.
Поняв на следующий день, что события развиваются не по его сценарию, Александр Добровинский в интервью “Интерфаксу” сообщил, что “Киркоров написал в полицию заявление о вымогательстве со стороны Маруани. Мы участвовали в следственном эксперименте”. Звездный адвокат и здесь проявил незнание законодательства, в данном случае — уголовного: следственный эксперимент может быть проведен только в рамках уже возбужденного уголовного дела.
Однако все это не означает, что Маруани и представляющий его интересы бывший адвокат Трунов абсолютно добросовестны в защите прав автора, о которых они радеют. Во-первых, на сегодня нет однозначной ясности относительно даты обнародования произведений, ставших предметом спора. Во-вторых, совершенно абсурдно выглядят их абсолютно несоразмерные финансовые требования. В-третьих, с учетом обычаев делового оборота в мировом шоу-бизнесе и отечественной правовой практики предложенный формат коммуникаций выглядит как неуклюже поставленное и дурно сыгранное представление.
И здесь совершенно не принципиально, пранкеры ли вышли на контакт с Маруани или официальные представители Филиппа Бедросовича. О таких вещах по телефону не договариваются. И уж по крайней мере после достижения каких-либо договоренностей юристы начинают готовить соответствующую документацию, а не созывают пресс-конференцию. Если, конечно, речь не идет о театрализованном действе.
А коли взглянуть на ситуацию с чисто человеческой точки зрения, мы увидим среди всех этих юридических коллизий двух творческих людей: Дидье Маруани и Филиппа Киркорова. На последнем, судя по всему, решили заработать, он же, по вполне понятным причинам, забеспокоился. А беспокоиться-то, собственно, совершено не о чем, Филипп Бедросович. Какой такой миллион? Да еще и евро! Давайте вспомним, сколько заплатила в свое время Мадонна правообладателям хита группы ABBA “Gimme! Gimme! Gimme!” за право использовать известную всем музыкальную фразу. $800 тыс. После чего попала с песней “Hung up” на первые места мировых чартов и заработала сотни миллионов долларов в рамках мирового концертного тура и продажи дисков.
Но вернемся в Россию. У нас стоимость песни у самых именитых авторов, если речь идет о потенциальном хите, составляет не более нескольких тысяч долларов и делится между авторами музыки, слов и аранжировки. У российских поп-исполнителей на мировом рынке цена как таковая отсутствует. И ни одним из известных методов невозможно определить, был ли причинен Маруани реальный ущерб и какова его величина. Если же экспертиза, проведенная в рамках судебного разбирательства, а отнюдь не по инициативе истца, докажет вдруг, что заимствование имело место, всем авторам “сплагиаченной” части композиции на круг положено 5% от выручки, связанной с коммерческим использованием песни. Всем. От композитора и аранжировщика до автора слов.
Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/3143400