Трунов И.Л.,
член Межтерриториальной коллегии адвокатов г. Москвы,
профессор МГОУ, д.ю.н.
Опубликовано: Адвокатская практика, № 2, 2002

Категоричный императив, звучащий в Конституции России – права государства не могут быть выше прав человека, а само оно не свободно от обязанностей перед личностью. Государство существует для человека.
Привычная картинка телевизионных новостей, поднимающая дух и гордость за наши правоохранительные органы, имеющие на службе брутальных сотрудников. Здоровенные молодцы в бронежилетах, масках, вооруженные автоматами, дубинками, наручниками, поражающие газом, врывающиеся в мирный офис "Медиа-Моста", ОРТ, Транснефти или просто на рынок, где все попавшие под горячую руку лежат на земле вповалку с руками за головой, а особо рьяный сотрудник ногами бьет нерасторопных и растерявшихся. Сидя дома на диване в безопасности, оценивая происходящее на экране телевизора – это одно. Но если вы сами попали под спецоперацию "маски-шоу", как защитить свои права от "анонимного и беззаконного громилы" и есть ли вообще у вас какие либо права? Можно говорить о неприкосновенности личности как принципе всего российского права, а стало быть, и отдельных его отраслей[1]. Требование обеспечивать неприкосновенность личности полностью укладывается в понятие принципа уголовного процесса, поскольку: а) представляет собой руководящее начало всей уголовно-процессуальной деятельности; б) является одной из важнейших гарантий свободы и достоинства всех участников процесса; в) вытекает из нравственных представлений о положении личности в обществе; г) закреплено в уголовно-процессуальном праве и, следовательно, носит регулятивный характер; д) во многом предопределяет процессуальную форму следственных и судебных действий; е) проявляет себя на всех стадиях процесса, то есть имеет сквозной характер[2].
Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность (ст. 3 Всеобщей декларации прав человека).
В соответствии с Конституцией требуется во всех законах и иных актах обеспечить четкое закрепление прав и свобод граждан, их гарантий. А отсюда возможности и решения задачи защиты и реализации прав граждан, включая и судебные процедуры. Пока положение здесь очень плохое, человек же – главная фигура в правовом государстве[3].
Генеральной прокурор РФ подписал приказ "Об усилении прокурорского надзора за законностью производства обысков и выемки документов" от 30.01.2001 года. Из текста приказа явствует, что Генеральная прокуратура и прокуроры на местах должны решительно пресекать попытки использования спецподразделений в целях оказания психологического воздействия или давления. Акцентируется внимание, что случаи проведения обыска или выемки без санкции прокурора при отсутствии обстоятельств, не терпящих отлагательства, расцениваются как грубейшее нарушение закона… Проведение обыска и раньше требовало санкции прокурора в соответствии со ст. 168 УПК, а вот проведение выемки требовало обязательной санкции прокурора, только если подлежащие выемке документы содержат сведения, являющиеся государственной тайной, все остальные случаи выемки довольствовались постановлением следователя. После издания приказа Генеральным прокурором от 30.01.2001 г. санкция прокурора требуется как для обыска, так и для выемки. К сожалению, небольшая "лазейка", которой при желании можно злоупотребить, осталась – это случаи, "не терпящие отлагательства". К таковым отнесены "случаи, когда имеются данные о том, что лицо, в распоряжении которого находятся существенные для дела объекты, принимает меры к их уничтожению". По сути дела приказ Генерального прокурора ничего не меняет; все остается по-старому, политический акт участия прокуратуры в демократически либеральных преобразованиях. Закон Российской Федерации "Об оперативно-розыскной деятельности" от 12.08.1995 года допускает вмешательство в личную жизнь даже до возбуждения уголовного дела, при отсутствии признаков преступления (ст. 2, 8 Закона "Об оперативно-розыскной деятельности"). Не устанавливая какой-нибудь процессуальной формы осуществления вмешательства, допускает использование полученных данных в качестве доказательств по уголовным делам. Оперативно-розыскная деятельность не урегулирована должным образом ни одной из отраслей права[4], проводится в порядке, изложенном в секретных подведомственных актах, не предусмотренных в Уголовно-процессуальном кодексе, с применением негласных сил и средств, недопустимых в уголовно-процессуальной деятельности. Правовое регулирование оперативно-розыскной деятельности носит функциональный, служебный характер[5]. В случаях, не терпящих отлагательства, допускается проведение оперативно-розыскных действий, ограничивающих конституционные права граждан, на основании постановления самого органа, осуществляющего спецоперацию, с уведомлением суда в течение 24 часов. В течение 48 часов с момента начала проведения операции орган осуществляющий ее, обязан получить судебное решение о проведении такого мероприятия либо прекратить его.
По форме было демократичным решение ввести в Закон Российской Федерации "Об оперативно-розыскной деятельности" норму о том, что действия, ограничивающие конституционные права граждан, проводятся только по судебному решению. Но это только по форме, а на практике процедуры судебных решений нет, то есть кто участвует, каков порядок, нужны ли объяснения, что собой представляют реквизиты судебного решения. А ведь если нет обосновывающих материалов, решение суда безосновательно, то есть незаконно.
Спецоперации, называемые в народе "маски-шоу", обычно проводятся в людных местах при большом стечении лиц, не имеющих отношения к проводимой операции. Сотрудники правоохранительных органов вооружены, проведение операции зачастую сопровождается нанесением телесных повреждений. Как же соблюсти права граждан, получивших, к примеру, телесные повреждения, моральный вред или физический ущерб? А если во время спецоперации произошел выстрел, умышленный он или нет, как провести следствие, собрать доказательства, нужно разбираться, выявлять лиц, виновных в нарушении федерального законодательства. Коллективной ответственности, как известно, в Уголовном кодексе нет. Для этой цели во всем мире при проведении спецопераций с использованием масок применяют номерные нагрудные знаки. В нашей стране такие же нагрудные знаки в соответствии с приказами таких ведомств, как МВД, Налоговая полиция, выдаются под подпись лица ответственным дежурным, и только на время проведения спецоперации. Знак помимо номера содержит наименование правоохранительного органа и надпись "физическая защита". Во всех подразделениях правоохранительных органов есть подобные приказы с указанием, как проводятся спецоперации, кто отвечает и выдает нагрудные номерные знаки, правда, приказы эти проходят с грифом ДПС и доступ к ним ограничен (например, приказ № 204 от 17.06.97 г. Центральной службы налоговой полиции "Об экипировке сотрудников подразделений физической защиты федеральных органов налоговой полиции, принимающих участие в спец. мероприятиях").
Переход прокуратуры из политического органа в орган, реально надзирающий за законностью, мог бы порождать приказы не декларативного свойства и характера, а координирующего, заполняющего пробелы и несоответствия законодательной базы, издавать указания с целью строгого исполнения имеющихся, но закрытых подзаконных актов. В ежегодном послании Президента РФ Федеральному собранию РФ отмечается, что давно нужно систематизировать законодательство с учетом новых экономических реалий, наряду с "теневой экономикой" у нас формируется "теневая юстиция". Огромное число уже принятых декларативных норм, их противоречивость дают возможность произвола и произвольного выбора, недопустимого в такой сфере, как закон. Мы практически стоим у опасного рубежа, когда судья или иной правоприменитель может по своему собственному усмотрению выбирать норму, которая кажется наиболее приемлемой . Все это подрывает доверие к государству. Выход из создавшегося положения в совершенствовании судебных процедур – возможность[6] повсеместного судебного контроля за всеми стадиями вмешательства в личную жизнь и полная прозрачность.
Невыполнение сотрудниками спецподразделений требований об обязательном наличии у каждого участника спецмероприятия номерного нагрудного знака приводит к тому, что ответственность за противоправные действия, которые имеют место во время операции, несет орган, осуществляющий спецоперацию, и граждане или организации, пострадавшие от действий конкретных лиц, предъявляют требования к органу, осуществлявшему спецоперацию, а не к конкретному лицу, которое должно было бы понести ответственность. Приказы, о которых мы ведем речь, имеют целью обеспечение возможности установления личности сотрудника в случае совершения им противоправных действий. Невыполнение приказов и отсутствие надлежащей экипировки приводит к безнаказанности и вседозволенности, что как следствие множит нарушения прав граждан.

[1] Латюлин В. А. Государство и личность в СССР. М. 1974. С. 159-‘160. / Конституционные основы правосудия в СССР/ Под ред. В. М. Савицкого. М. 1981. С. 32
[2] Петрухин И. Л. Человек и власть. М. 1999. С. 347.
[3] Тихомиров Ю.А., Казимирчук В.П. Драма российского закона. МЛ 996. С. 16.
[4] Комментарий к Федеральному закону "Об оперативно-розыскной деятельности". Под ред. А.Ю. Шумилова. М. 2001. С. 9.
[5] Комментарий к Федеральному закону "Об оперативно-розыскной деятельности". Под ред. А. Ю. Шумилова. М. 1999. С. 28.
[6] См. В. В. Путин. Сегодня нам крайне необходима судебная реформа. Российская юстиция. 2001. № 5. С. 3.