Игорь ТРУНОВ, член Межтерриториальной коллегии адвокатов ГРА, кандидат экономических наук, профессор
Опубликовано: Российский адвокат, 2000, № 6. С. 29.

Задаться таким странным вопросом предлагает сама жизнь. Хотя бы потому, что десятилетия борьбы с очевидным злом результатов не дали. По-прежнему "из хулиганский побуждений" вершатся мордобой и поножовщина, попираются общественный порядок и нравственность. И поневоле возникает сомнение, а верно ли избраны средства для достижения благородной цели?
Прежде всего речь идет о правомерности именно уголовного преследования хулиганства, о целесообразности и обоснованности присутствия в уголовном законодательстве специального состава преступления, то есть статьи 213 УК РФ.
Напомню, что еще при подготовке ныне действующего УК многие высказывались за отказ от столь явного наследия нашего правового прошлого. Ибо как невозможно разделение, допустим, хищений по их направленности на государственную или частную собственность, так нельзя делить и иные деяния в зависимости от того, посягают ли они на отдельную личность или на так называемый "общественный порядок".
Однако законодатели не посчитались с важным для демократического общества принципом. Без внимания был оставлен и тот факт, что общественный порядок нарушается не только хулиганскими действиями, но и при совершении любого преступления. И уж совсем непонятно, почему санкции за эфемерное "хулиганство" оказались более жесткими, чем те, что предусмотрены за конкретные деяния, направленные против интересов отдельной личности – тот же мордобой и оскорбление.
Словом, знаменитая статья 206 УК РСФСР перекочевала в Российский кодекс. И что ж в результате? Хулиганских проявлений, как уже сказано, не убавилось. А вот издержки произвольного переноса старой нормы в новую правовую реальность очевидны как никогда. Фактически противопоставив интересы личности и общества, закон оказался неспособным эффективно защищать ни те, ни другие.
Конкретный пример из моей практики. Отмечая день рождения, веселая компания появилась на машине в дачном поселке. Там ребята увидели знакомых девушек. Но на приглашение продолжить праздник вместе девушки ответили отказом. Тогда обиженный молодой человек достал из машины воздушное ружье и… пальнул обидчице "в область заднего места". При этом пулька, неспособная и при попадании причинить существенный вред здоровью, лишь оцарапала кожу. Тем не менее признаки преступления наличествовали, и милиция возбудила уголовное дело.
По какой же статье? Естественно, по статье о хулиганстве, то есть в связи с "грубым нарушением общественного порядка, выражающим явное неуважение к обществу и сопровождаемым применением насилия". А поскольку в событии фигурировало оружие, то окончательно действия молодого человека были квалифицированы по части 3 статьи 213, что грозило наказанием от 4 до 7 лет лишения свободы.
Казалось бы, тут самое время воскликнуть: да, мол, закон суров, но это закон. Не чини, дескать, зло, не размахивай и духовым ружьем! Однако не будем спешить, а заглянем в тот же закон, но в другую статью. Предположим, что молодой человек действительно желал напакостить и попал-таки в девушку. И не в мягкие ткани, а, скажем, в глаз, в ухо. В таком случае его судили бы отнюдь не за хулиганство, а за умышленное причинение вреда здоровью и определили ему наказание… аж до 5 лет лишения свободы. И выходит, то обстоятельство, что в нашем случае потерпевшая фактически не пострадала, работает отнюдь не в пользу виновного, не облегчает, а, наоборот, усиливает его ответственность. И, стало быть, применение статьи 213 не только не способствует вынесению справедливого приговора, но и дезориентирует общество относительно подлинной опасности того или иного деяния.
Но ведь и это еще не все. Наряду со статьей, специально нацеленной на борьбу с хулиганством, в действующем YK присутствуют другие, где-то же хулиганство рассматривается уже не как деяние, а как… мотив совершения преступления – убийства, причинения вреда здоровью и др. Но допустимо ли отождествлять эти понятия? Ведь деяние – это деяние, а мотив – это мотив. И невозможно представить, чтобы кого-то судили за нереализованные "корыстные побуждения".
Беда, однако, не только в терминологической путанице. Соседство упомянутых статей открывает для следователей широкое поле для манипуляций оценкой того или иного деяния. Едва возникают трудности с квалификацией каких-либо преступных действий, следователь легко может окрестить их "хулиганством" и не только ничего не потеряет от этого, но кое-что приобретет. Что, собственно, и случилось при расследовании инцидента в дачном поселке. Царапина на мягких тканях вряд ли могла послужить основанием для регистрации серьезного правонарушения. Тогда как раскрытие "квалифицированного" хулиганства вполне способно украсить милицейскую статистику. Хотя к общепринятому понятию хулиганства, как мне представляется, случившееся в поселке не имеет ровно никакого отношения.
И, наконец, последнее. Если избавиться от "хулиганской" статьи, не окажемся ли мы все беззащитными перед пьяницами, дебоширами, матерщинниками? Отнюдь. Ведь уголовный закон будет по-прежнему охранять каждого и от побоев, и от оскорблений. А для мелких пакостников есть административная ответственность. Зато "персонифицированный" подход к оценке правонарушений позволит наказывать конкретное зло и избавит общество от произвола власти, ныне облеченной правом вешать ярлык хулигана по собственному усмотрению.