Неделю назад, 11 декабря состоялась премьера новой песни группы «Любэ» под названием «Гололед», которая может стать хитом декабря. А то и всей зимы. Но многих поклонников группы, да и просто слушателей смутили проигрыш и напев — мелодия и ритм очень похожи на знаменитую песню музыканта Евгения Осина «Не верю».

Федеральное агентство новостей попыталось разобраться — грозит ли «Любэ» и продюсеру группы Игорю Матвиенко обвинение в плагиате и удастся ли наследникам самого Евгения Осина получить какие-то деньги за использование музыки.

Как выяснилось, семья умершего недавно певца на данный момент вообще не рассматривает возможности обращения ни к Игорю Матвиенко, ни к группе «Любэ», ни с иском в суд. 

«На данный момент еще никто не вступил в права наследства — не прошло полгода со дня смерти Осина, — говорит концертный директор Евгения Осина Александр Сидоренко, близкий друг семьи. — Сейчас дочь вступает в наследство, документы все уже собраны. Нотариально заверены. Ждут, когда официально можно будет вступить в наследство. Потом уже будут думать по поводу авторских».

Мы связались и с автором музыки песни «Гололед» Игорем Матвиенко. Игорь Игоревич не отрицает схожесть двух песен. Как, впрочем, и еще десятка новогодних веселых, легких композиций с запоминающейся мелодией.

«Я думаю, что эта песня на все похожа, — рассказал ФАН музыкант и продюсер, автор музыки Игорь Матвиенко. — В частности, и на песню Осина. Эта такая традиционная зимняя мелодия, очень похожая на все новогодние песни».

Каковы же вообще шансы у наследников Осина (если они захотят претендовать на авторские права в этой песне) выиграть суд в России? И кто будет определять — является ли данный проигрыш плагиатом или просто они с мелодией Евгения Осина очень схожи? 

Как выяснилось, в России законченных дел по музыкальному плагиату нет — подобной судебной практики попросту не существует. Также нет и лицензированных экспертов, которые могут четко сказать: данный отрывок является плагиатом другого произведения.

Адвокат Игорь Трунов — единственный в России, кто реально сталкивался с судебной практикой в области заимствования музыки. Он представлял интересы французского музыканта и исполнителя, лидера группы Space Дидье Маруани, когда тот пытался обвинить российского поп-исполнителя Филиппа Киркорова в плагиате. 

«Мы провели первичную экспертизу в одной из организаций в Париже, но для суда нужна была экспертиза наша, — рассказал Игорь Трунов. — Мы заказали ее в одном из российских учреждений. И нам ее делал какой-то специалист по антиквариату.

Выяснилось, что в России нет лицензированных специалистов по плагиату в музыке. Попытались найти  статистику в России по музыкальному плагиату — такого рода дел у нас вообще нет».

По словам Трунова, по поводу создания в стране института музыкальной экспертизы он даже встречался с руководителем Роспатента Григорием Ивлиевым, вопрос поднимался на уровне правительства страны. Но пока дальше разговоров дело не пошло.

Музыкальных экспертов много. А вот специально лицензированных до сих пор нет. Да и вообще обвинение в музыкальном плагиате — дело тонкое, не каждый музыкант будет с этим связываться. Даже на международном уровне

«Дело в том, что это неблагодарное занятие, — говорит музыкант Юрий Лоза. — Очень тяжело доказывать плагиат, потому что по международным нормам надо, чтобы повторились нотка в нотку несколько тактов. Это очень сложно представить. Человек, вставляющий в свое произведение кусок чужого проигрыша, может изменить одну ноту — и она [мелодия] уже перестает быть плагиатом. А то, что у нас цитируют друг друга, это почему нет.

Я помню, даже в одном мультфильме персонаж говорил «кто говорит — плагиат, мы говорим — традиция» (не совсем точная цитата. В оригинале: «Кто говорит — плагиат, я говорю — традиция» из мультфильма «Пиф-паф, ой-ой-ой!». — Прим. ред.). Фраза мне понравилась. Сам Матвиенко говорит, что мотив распространенный.

Что-то новое придумать сейчас нереально сложно. Тем более если проигрыш простенький, то он будет наверняка на что-нибудь похож. Тем более сейчас: взял и поменял две нотки — и уже не плагиат. А то, что характер берется, общий рисунок или ритмика, — что же поделаешь?»

Хотя в международной практике такие суды случаются. И авторы музыки их изредка выигрывают — благодаря тому, что в Европе и США уже есть такие экспертизы, которые могут четко установить факт заимствования музыки из другого произведения.

«Самый громкий скандал был с Led Zeppelin, с «Лестницей в небо» в прошлом году, — продолжает Лоза. — Когда группа 40 лет молчала, она ездила с Led Zeppelin. Играли вместе концерты. И у них одно произведение, где повторяется проигрыш, который играют все начинающие гитаристы. Его в некоторых магазинах даже запрещено играть, продавцы с ума могут сойти от повторов — музыканты как приходят, начинают его играть.

Группа подала иск и выиграла. Led Zeppelin предпочли не связываться. Заплатили денег и сказали: «Да, мы подмахнули этот ход». Даже у самых великих были такие моменты, когда берется чужое, вставляют в свое произведение, а потом пользуются».