Люди, потерявшие близких в терактах, решили объединиться. Зал всех не вместил

Впервые в российской истории в Москве собрались люди, потерявшие своих близких в терактах путинского времени, и те, кто побывал в заложниках. Инициаторы нордостовцы. День встречи 15 февраля. Цель если получится объединиться, действовать вместе, защищая свои права на реабилитацию, помощь, честное расследование "своего" теракта

Это объединение придумали нордостовцы региональная общественная организация помощи жертвам терактов "Норд-Ост". Встречу и начала Татьяна Карпова, мама погибшего в театре Александра Карпова. Перед Татьяной Ивановной пухлый том подшитые одна к другой копии постнордостовских историй болезней. Часть историй касается людей, которые, до того как 57 часов просидеть в заложниках и быть окуренными "неидентифицированным химическим веществом", были практически здоровы. Теперь они практически инвалиды. Их перспективы встать на ноги очень неясны.
Татьяна Ивановна начинает читать эти выбранные места из нашего позора:
25 лет неврология, астматические явления, гепатономия 2-й ст 22 года токсическая гепатонефропатия 65 лет дисциркуляторная энцефалопатия 2-й ст., посттравматическое стрессовое расстройство с астенодепрессивным синдромом 59 лет токсический гепатит, тяжелая психическая травма, тяжелая энцефалопатия 63 года постгипоксический синдром вследствие воздействия наркотического вещества, частичная парализация кистей рук 26 лет ишемия головного мозга 1-й ст., острый гепатит, панкреатит, снижение оперативной и непосредственной памяти 22 года токсическая и гипоксическая энцефалопатия, токсическая кардиопатия, токсический гастрит 63 года постгипоксическая энцефалопатия, тугоухость 12 человек из тех, кто получил отравление газом, потеряли слух Прошло больше двух лет живого места на наших людях нет. А с тем, чтобы лечиться, огромные проблемы.

Татьяна Ивановна предлагает послушать текст письма одной из бывших заложниц. "Уже вторую неделю лежу в больнице (впервые после "Норд-Оста" удалось пройти хоть какое-то обследование. Дело в том, что я надеялась, что меня к какому-нибудь медучреждению припишут, но на практике приходится самой искать психотерапевта, невропатолога и др.) Как-то все так складывается, что после "Норд-Оста" никак не придем в себя. Очень болеет Максик трижды лежал в стационаре за два года плюс реанимация. У него частые стенозы ночные приступы удушья У меня по-прежнему проблемы с памятью. Так врачи мне и не объяснили, почему парализована правая рука. Все так же плохо ориентируюсь во времени. Почему-то у меня пострадали числа: деньги, календарь, время Т.е. толком не знаю, что можно купить на 100 рублей, какое сегодня число После очередного теракта впадаю в какое-то состояние, как я говорю, в тормоз. Переживаю весь страх заново. Выпадаю из действительности и очень медленно возвращаюсь…".
Что делать этим людям? Которых тысячи по стране? Как жить? Если жизнь превратилась лишь в борьбу за то, чтобы жить завтра?
Да никак. Это иллюзия, присущая пока не пострадавшим, что о жертвах терактов в нашей стране заботится государство, виноватое в случившемся. Оно раз виноватое. Два виноватое А теперь уже и вовсе на потоке десятки раз виноватое
Но все нипочем. Организмы нордостовцев никто не исследует и не изучает газ-то так и считается неидентифицированным, следствие по-прежнему похоже на вялотекущую шизофрению, в результативность которого перестали верить даже самые отчаянные оптимисты.
Где хотя бы банк данных о пострадавших в "Норд-Осте"? спрашивают нордостовцы заместителя руководителя департамента здравоохранения г. Москвы Ивана Лешкевича. И он лишь пожимает плечами. Неизвестно, почему нет И говорит, что бы надо было еще сделать.
Чиновники живут странно, берет слово приехавшая из Беслана Сусанна Дудиева, мама, у которой в школе в сентябре погиб сын-подросток, почему ласку надо вымаливать? Почему государство не может нас морально поддерживать? Хоть с днем рождения поздравили бы. Мы же пашем, мы же ишачим на государство, платим налоги, а у государства нет денег потом на нас. Ни на какую реабилитацию. Это чиновникам надо знать каждую жертву теракта в лицо. Не мы к вам должны ходить и что-то вымаливать, а вы к нам. Это же так естественно!

Совершенно естественно. Но годы идут, число терактов растет, зал не вмещает представителей всех терактов, съехавшихся из разных городов, а банка данных пострадавших так и нет. В это почти невозможно поверить, когда вокруг страна полностью компьютеризированных министерств, на что уже потрачены миллиарды, а ясности в информации все нет. И поэтому каждый несчастный перед лицом чиновничества должен заново доказывать, что он не самозванец.
Живите так, и это уже почти вскрик Сусанны Дудиевой в адрес чиновников, пришедших на встречу, будто это ваша боль.
И улыбка в ответ, по крайней мере, одной из дам. Ее имя Грачева Ольга Евгеньевна, заместитель начальника департамента соцзащиты г. Москвы (приглашали, естественно, министра Зурабова спустили до Грачевой). Грачева парирует:
В законе нет указаний, кто должен осуществлять социальную реабилитацию.
В ее системе координат раз нет, то и спроса нет. А сердце не болит чего ему болеть-то зазря? Банк данных? "Создадим…" отвечает неуверенно господин Лешкевич. Конечно-конечно, будем ждать.
Лишь намекните сколько? Иначе очень тяжко ждать

Тамара Дмитриевна Горбылева живая картина, что ждать нельзя. Она не в себе, потому что слишком долго ждет поддержки государства, которому торопиться некуда. В 1999 году при взрыве дома на ул. Гурьянова в Москве у Тамары Дмитриевны погибли четырехлетний внучек, дочка и зять. С тех пор ей отдали похоронить лишь останки дочери. Из трех тел только одно. Особенно мучается она о незахороненном внуке: "Какой был мальчик! Какой был мальчик!".
И кричит, обращаясь к чиновникам:
Почему до сих пор не опознаны 12 тел с улицы Гурьянова? Нам отказывают в дорогостоящей генной экспертизе! Сколько я буду ждать? Я вся на инсулине! У меня было все за это время! Инсульт! Инфаркт! Помогите!
Тамара Дмитриевна не может остановить себя сама ее успокаивает Татьяна Ивановна Карпова. Грачева покраснела тем временем, ей это все не нравится. И это плохо смотрится.
Адвокат Людмила Айвар не выдерживает:
Вам все это смешно?
Она и Игорь Трунов известные московские адвокаты, уже несколько лет представляют в судах интересы жертв терактов, и это им удается с переменным успехом. Государство не желает признавать себя виновным, власть не отвечает даже на конструктивные предложения.
Страна живет от теракта до теракта, продолжает Людмила, тысячи прошли через них, а статуса "жертва террористического акта" в законе все нет. Кто оценил стоимость человеческой жизни? Из каких расчетов платят деньги пострадавшим? Признаются лишь материальные иски. А понимания, что есть моральный вред у потерпевших, нет. То есть не признается, что человек может испытывать моральные страдания от потери своих близких. В новом (после Беслана) законопроекте "О противодействии терроризму", который бродит в Думе, там вообще пострадавшие выпали. Там есть права борцов с терроризмом но нет тех, кого они пытаются спасти. Сколько это будет продолжаться?
Сколько-сколько? Все политики, выходящие в тираж и рвущиеся вперед, приглашенные на этот уникальный "круглый стол" жертв всех терактов первый в своем роде, все думцы, кроме одного (Ахмеда Билалова), встречу с этими людьми блистательно проигнорировали. Ответить конкретно, как водится, некому.
Наконец слово новым жертвам, это когда нордостовцев можно называть старыми. Новые это "24 августа", почти одновременный взрыв двух самолетов в воздухе, забытые всеми теракты, кроме семей 90 погибших. Недавно они, семьи, доведенные нежеланием властей проводить хоть какое-то расследование, создали свою организацию, название которой объясняет отношение этих людей с миром: "Ту-134. Взорванные судьбы". Наталья Рыжкова, адвокат организации, недоумевает:
Если у вас был газ и виновность размыта, то у нас все же проще: надо ответить на вопрос: кто позволил пронести бомбу на борт самолета? Но и по нашему делу ни одного фигуранта! Вообще. Только один стрелочник, о котором все заведомо знают, что он стрелочник. Генпрокуратура не хочет расследования 24 августа. Следствие намеренно дробится на мелкие части, чтобы общей картины тягчайшего преступления не было.

– Трагедия 24 августа не только в том, что два самолета рухнули с неба на землю и унесли жизни 90 человек, но и в том, что в нашей стране уже появились теракты первого и второго сорта. 90 как теперь понятно это уже недостаточно для нашей бюрократии, не слишком ее щекочет. Так что стройсь по ранжиру и вперед не лезть, то, что положено Беслану не претендуй на то, Волгоград.
В ФОМСе (Фонд обязательного медстрахования) нам заявляют, говорит Ирина Бытина, вдова погибшего в Ту-134 Игоря Бытина, теракт это не страховой случай, а для Беслана просто сделано исключение.
Значит, цинизм государства не только в том, чтобы плюнуть посмачнее в тех, вина перед которыми безмерна. Этот цинизм достиг таких эверестов, что, выходит, еще надо правильно погибнуть в нужном месте и в нужное время, дабы тебя почитали за полноценную жертву террора. Иначе тишина.
Конечно, библейский ужас Беслана затмил все, что было до него. Но эти чувства могут позволить себе сторонние обыватели. Не чиновничество, обслуживающее жертв "второсортных" терактов.

Еще одна новость: редкие встречи с чиновниками всегда ими богаты, так как нет более широкой разделительной полосы в России, чем между ними и нами. На обозрение "круглого стола" жертв был представлен документ список терактов, составленный в московском департаменте соцзащиты, и против каждого количество детей, оставшихся сиротами. Тут значится АКВАПАРК годичной давности трагедия в Москве, когда рухнула крыша "Трансвааль-парка".
Значит, все-таки теракт? И что бы это значило? Что де-факто власть признала обрушение крыши терактом? Не дожидаясь итогов официального расследования? Обычно-то власть стоит до последнего, называя заведомо черное девственно белым И не связана ли уникальность этого бега впереди паровоза с еще одной новой разновидностью терактов "теракт наоборот" когда власть готова скорее признать трагедию терактом, чем иметь перспективу признать виноватыми коммерческие структуры, слишком аффилированные с этой властью? Способ спасения методом признания теракта отдельных особо приближенных лиц от миллионных исков путем погашения компенсаций жертвам из бюджета?
Поговорив, жертвы терактов со всей страны стали объединяться. Ради двух целей: вместе бороться за официальный статус "жертва терроризма" и внесение соответствующих изменений в законодательство. И, во-вторых, за то, чтобы по каждому теракту было проведено независимое расследование. А еще за то, чтобы их уважали. Поодиночке в Беслане, в Волгограде, в Москве их только и просят, что знать свое место. Вы жертва? Ну так и сидите дома, вам положено страдать Возможно, этому госцинизму придет конец. Тысячи людей это не поодиночке. А Кремль если чего и боится, то больших чисел. На единицы ему плевать с колокольни Ивана Великого. Единицы в "их" понимании это десятки и сотни.

Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
17.02.2005